• Внешний вид: черный простого покроя удлиненный пиджак с медными пуговицами в два ряда и воротником-стоечкой; белая сорочка; черные брюки, заправленные в ботфорты на низком каблуке. Волосы распущены.
• Состояние: сдержанное раздражение.
• Инвентарь: меч на перевязи, во внутреннем кармане документы и деньги.

Сказать, что Эрик был зол, означало, не сказать ничего. Он никогда не отличался терпеливостью, и сейчас, когда сдерживающие его рамки неожиданно пропали, уже не чувствовал острой необходимости держать себя в руках. Если раньше его манеры, слова и поступки могли, так или иначе, отразиться на госпоже, то теперь он стал просто Эриком Рэем - иностранным юношей, получившим дворянское образование. Привлечет он на себя осуждение общества или нет, на нём стояло клеймо бывшего слуги. Теперь за свои поступки, хорошие ли или плохие, он отвечал только сам. И именно это было единственным, что привлекало Рэя в своём нынешнем положении.
Эрик застыл у подъезда в "Пандору". Недавние знакомства сыграли на руку, и получить рекомендацию оказалось не так сложно. Госпожа Элеанор Эшворд, с которой Эрик познакомился накануне своего увольнения, заметила его чрезмерное внимание к штабу "Пандору" (состояние свободы было слишком необычным для рыцаря, и он без особого успеха пытался наблюдать за передвижениями госпожи со стороны), и оказалась так любезна, что предложила попробовать свои силы в местной правоохранительной организации. Разумеется, ни о какой должности ещё речи не шло, но статный, тренированный, образованный и молодой юноша имел немало шансов подняться по служебной лестнице.
Будь у него время и желание, перед ним бы открывались широкие перспективы, но вряд ли собственная карьера казалась ему сейчас привлекательной. Эрик никогда не мечтал о свободной жизни. Воспитанный в мысли, что служение брахманскому дому Барма его единственная мечта, он никогда и не пробовал думать иначе. Получив расчет, Эрик остался при мысли, что это временная мера. Но время шло, Тайлин не давала о себе знать и единственный, кто мог знать о причинах этого, был герцог.
В лучшем случае, как он думал, ему удастся встретиться с Тайлин. Неприятности госпоже доставлять не хотелось даже будучи в таком положении, но убедиться, что с ней всё в порядке было практически необходимо. Столь же необходимой была потребность поговорить с ней.
Впрочем, даже если она не будет сопровождать своего дядюшку, у Эрика оставалась возможность получить ответы. Он знал, что именно Руфус причастен к молчанию Тайлин, и стремился понять, на чём основано столь ярое желание держать их в стороне друг от друга.

Прошла почти неделя с тех пор, как они говорили с Тайлин последний раз, и все эти дни он только и делал, что ломал голову над причинами, истинными и скрытыми мотивами, анализировал свои чувства и поведение герцогини. Ответов в собственных размышлениях Эрик не нашёл, но едва не замкнулся в бессмысленной рефлексии.
Он мог сидеть в гостинице, тратя полученные на годы службы деньги, в ожидании, когда его позовут обратно, и мог строить свою жизнь дальше, уже не рассчитывая вернуться в дом Барма. Совместить эти два положения было невозможно.
Несмотря на то, что Эрик именовал себя рыцарем, его верность не была порождением чувства высокой порядочности. Это было разумное решение, принятое им в юном возрасте. Чтобы поддерживать его, ему необходимо было знать, что он нужен — это было простое желание. Он не хотел любви, признания или даже понимания, но потребность в его присутствии была тем, без чего Эрик не видел смысла в собственном служении.
Сейчас, по тем или иным причинам, он не был нужен Тайлин, и ещё неизвестно было, придёт ли когда-либо это время, когда нужда в нём появиться. Причины решений  и поступков госпожи оставались ему  понятными, но совсем необязательно вели к общему будущему. Эрик был готов для Тайлин на всё, но потратить жизнь в надежде, что его когда-нибудь позовут, было выше его сил.
На определенном этапе размышлений стало понятно, что не так важно, нужен ли он сейчас Тайлин или она забыла о нём, хочет ли он жить дальше самостоятельно или будет искать способ вернуться в поместье, главным вопросом оставалось то, позволит ли герцог им видеться. Понять это можно было из разговора с ним, и уже по итогам разговора действовать. 

* * *

Эрик был настроен на длительное ожидание. Более того, юноша желал его. Несмотря на то, что, прежде чем явиться в «Пандору», он не раз обдумал, как дальнейшие планы, так и вероятные последствия, и не собирался отказываться от своих намерений, ему совсем не мешала возможность ещё раз проверить собственную решимость или, что вернее, степень личной безрассудности. Конечно, он не планировал идти против герцога (Эрика нельзя было назвать глупым ни в одном из смыслов этого слова, а конфликт с кем-то вроде Руфуса Бармы являлся немалой глупостью), но, желая получить ответы на свои вопросы, он собирался навязать герцогу разговор любым из возможных способов. Именно это могло стать проблемой.
Завидев знакомую карету, юноша напрягся, но не поспешил открыть дверь или каким-то иным способом оказать содействие. Эрик никогда не был лакеем, потому подобные порывы проявлял лишь в сторону одной-единственной леди. Возможно, это обозначало некий пробел в его воспитании, зато хорошо характеризовало его отношение.
— Вы правы, — коротко ответил юноша, упуская приветствие и поклоны. Эрик недолюбливал герцога с тех самых пор, как они приехали в Лебле, и внезапное увольнение нисколько не способствовало приобретению какой-либо симпатии. Наверняка Барме было об этом известно, потому попытки проявить какую-либо лояльность выглядели бы подхалимством, к которому Эрик был не склонен.
— Я хочу поговорить с вами как можно скорее и без лишних свидетелей. — Уже то, что герцог не имел намерения скрываться от него, внушало определенную надежду. По крайней мере, прорываться куда-либо с боем, чтобы впоследствии узнать все прелести местного заключения, Эрику совсем не хотелось. Несмотря на злость и раздражение, он был настроен на спокойный разговор, который бы смог несколько прояснить его положение.