Тишина разрывала виски. Била по сердцу и ложилась на душе отвратительным осадком горечи и расстояния. Она сидела за столом. Рисовала. А что еще оставалось ей делать? Все было не так замечательно, сколь паршиво и мерзко. Вы спросите, как она рисовала? Она ведь слепа от рождения... да, слепа... но это не мешало ей рисовать. Не мешало ее восприятию мира. Не мешало ей видеть то, чего не видели многие зрячие. Она через прикосновения видела чужие души.
Хотя, знаете, со слепыми ведь е так просто общаться... а особенно с теми, кто чувствует других.
Она ведь не такая... слепая... убогая... а "считает себя лучше всех!"
Конечно, это было не так. Но кого это интересовало?! У нее было мало друзей... да и то... большинство из них лицемерили. Общались с ней только из жалости к ее "убогому" существованию, втайне даже от самих себя завидуя ее миру, который был в несколько раз богаче их мира, ограниченного зрительными образами.
Сегодня она сидела и рисовала. Безумно хотелось плакать. потому что вокруг себя она чувствовала лишь непонимание...
И больше ничего.
Боль разрывала сознание, терзала душу... ложилась слоями на волосы и оседала пылью на ресницах, убивая любую возможность слез. Так страшно и пусто. Так жутко и одиноко. И так не хочется ничего....
Тихий стук. Почти не слышный... но у нее развиты все чувства.
- Кто там?
- Это я...
- Кто я?
Он заходит. Медленно. Тихо. Его шаги почти не слышны. Но она чувствует его. Ощущает всем своим телом. И... как-то не так. В нем нет непонимания? Нет, наверное, ей это только кажется... наверное, как обычно, хочет доказать самому себе свое превосходство.
- Кто ты? - снова ее тихий вопрос.
- Я... разве тебе не сказали, что я должен приехать? - он немного оторопел.
- Нет... я не понимаю... кто ты...
Он подошел к ней сзади, посмотрел через плечо на рисунок. А на рисунке... на рисунке она рисовала его... может быть, не так похоже, как он на самом деле выглядит, но она рисовала его так, как видела его только она. Так, как он чувствовал себя, как она чувствовала его.
Он аккуратно положил свою ладонь на ее, повел ее руку к рисунку и тихо произнес:
- Это я...
- Ты? - голос ее задрожал, она оставила карандаш.
- Я...
Он аккуратно потянул ее вверх, заставив подняться со стула.
- Мне никто не говорил... - прошептала она, когда стул, разделяющий их куда-то исчез, а его рука коснулась ее талии.
- Странно, я ведь писал...
- Ты знаешь, я ведь...
- Я знаю. Я все знаю...

Тихая музыка полилась как будто из ниоткуда. Легкая, навязчивая, обращающая в мягкий вальс...
- Потанцуем? - тихо спросил он, улыбнувшись.
Она почувствовала эту улыбку... просто почувствовала... он улыбался ей в волосы.
- Я... я же слепая... я...
- Я знаю... в этом танце поведу я...
И он повел. Странный танец. Как будто она танцевала одна. А он... он обнимал ее сзади, тихо касался губами то шеи, то уха... и шептал... шептал, что она уникальна, что такой, как она больше нет, что мир без нее потеряет цвет...
И они танцевали. Танцевали, уходя в какой-то иной мир, где нет непонимания, лицемерия и лжи... мир, где есть свет...
А музыка... музыка, что лилась над ними... это была музыка ее сердца... измученного долгой ненавистью и болью, растоптанного непониманием... а теперь такого счастливого...
Это был...
...танец ее сердца...